Документальная повесть о епископе Викторе Белых
Виктор Иванович Белых родился в 1925 году на Украине в семье верующих. Уверовал в юности и начал трудиться в церквях Украины, которая переживала в те годы мощное пробуждение, пришедшее еще от Воронаева. Четверть века он провел в тюрьмах, лагерях и ссылках, страдая за имя Господа Иисуса Христа. Виктор Белых до конца жизни оставался в труде и служении. Будучи ректором Рыбницкого колледжа, начальствующим епископом ОЦХВЕ, он успел во всех республиках бывшего СССР создать правления и советы епископов, которые ныне самостоятельно трудятся в едином братстве. Имея пророческое слово и видения от Господа, он умел смиряться ради мира и единства, пользоваться дарованной властью и быть слугой. Представленный материал — отрывок документальной повести о жизни этого удивительного мужа Божьего.
Oсенью 1946 года в Ровенской области органы советской власти начали требовать, чтобы все поместные церкви были зарегистрированы. Виктор Белых с другими верующими ознакомились с двадцатью условиями регистрации и пришли к выводу,что половина условий — более или менее приемлемы, а остальные противоречат свободе совести: для их выполнения детям верующих надлежало вступать в пионеры и комсомол, верующих лишали права распространять христианское учение, заниматься благотворительной деятельностью. На Ровенщине Бог впервые открыл Виктору, что за проповедь Слова Божьего ему предстоит в будущем перенести суровые испытания лишения свободы в узах. В конце ноября 1946 года проездом в Западную Украину Виктор Белых посетил в Киеве особенно гонимую спецслужбами поместную церковь и познакомился с братом Иваном Левчуком. В Обуховской церкви Виктор несколько недель проповедовал, трудился с молодежью, и Господь обильно посещал их Духом Святым.
К тому времени Виктор Белых уже знал, что во время репрессий против верующих в 20-30-е годы XX века в СССР многие видные христианские деятели были брошены в тюрьмы или расстреляны, были запрещены союзы баптистов и евангельских христиан, закрыты христианские журналы. Но во время Второй мировой войны в 1942 году на оккупированной гитлеровской Германией советской территории начала возобновляться объединительная централизованная деятельность христианских протестантских течений — был создан временный совет евангельских христиан и баптистов.
После освобождения территории СССР все дальнейшие действия, связанные с возможностью проведения съезда, пыталась контролировать восстановленная Советская власть. С ее одобрения в октябре 1944 года был создан Всесоюзный совет евангельских христиан-баптистов, а в августе 1945 года епископы ХВЕ А.И. Бидаш и Д.М. Пономарчук из Пятихаток, С. И. Вашкевич и И.К. Панько из Барановичей посчитали возможным присоединиться к этой организации, поскольку баптисты после длительной дискуссии признали крещение Духом Святым как со знамением иных языков, так и без него.
В принятое под давлением Советской власти Августовское соглашение 1945 года был внесен и такой пункт: «Обе стороны признают, что на основании Священного Писания разные языки являются одним из даров Духа Святого, даруемого не всем, а иным — 1 Коринфянам 12:4-11». Следствием этого стало насильственное объединение пятидесятнических церквей с баптистами. Как выразился Е.И. Юрчак: «масло» и «вода» взбалтывались, но не смешивались.
Спецслужбы СССР добивались, чтобы все поместные церкви возглавляли только баптистские служители. Впоследствии многие поместные пятидесятнические церкви, в том числе Одесская и Киевская, вышли из ВСЕХБ.
Весной 1947 года Виктор Белых принял участие в совещании пятидесятнических старших пресвитеров и благовестников в Киеве. На этом совещании брат Виктор встретился с братьями Бидашом, Левчуком, познакомился со многими другими служителями. Участники совещания понимали, что насильственное объединение и угнетение пятидесятников дальше продолжаться не должно, но без водительства Божьего решили не предпринимать пока никаких конкретных действий. Решили разъехаться по местам, предав дело в руки Божьи, уповая на Него и умоляя разрешить во благо верующим сложившуюся трудную ситуацию.
Виктор Белых приехал во Львов. После собрания он молился вместе с семьей одной сестры, и ей было показано видение: Виктора за колючей проволокой всячески унижают, над ним издеваются, злословят и поносят, словно бьют плетками. Но затем колючая проволока разрывается, и Виктор с другими узниками за веру выезжают победителями на белых лошадях в широкое поле, чтобы снова трудиться на ниве Божьей. В других откровениях Божьих говорилось: «Труд продолжайте!»
СЪЕЗД В ДНЕПРОДЗЕРЖИНСКЕ
16 марта 1948 года Виктор Белых принял участие в съезде руководителей наиболее известных поместных церквей ХВЕ Украины и России, состоявшемся в украинском городе Днепродзержинск.
В поезде по дороге в Днепродзержинск Виктору приснился сон. Озимая пшеница после зимнего застоя, освободившись от снежных оков, радуясь солнцу и весне, пошла в буйный рост… Внезапно ударил мороз, и зеленое поле стало седым, а потом нежные растения покрылись льдом. Печальная картина вызывала тревогу, ведь растения могли погибнуть. Но, вот, снова взошло солнце. Оно растопило ледяной панцирь. Освободившиеся из холодного плена растения ожили и потянулись к теплу и свету.
Место проведения съезда пришлось срочно изменить, так как возникло подозрение, что один из делегатов стал на путь предательства. Оперативные уполномоченные службы госбезопасности, потеряв след, растерялись. В условиях особой конспирации съезд все-таки состоялся в Днепродзержинске по адресу: ул. Островского, 20.
Во время заключительной молитвы Духом Святым было сказано: «Не все с чистыми руками взялись за дело Божье. Я проведу вас через горнило очищения, и будете продолжать труд с чистыми руками. Будете защищать истину в узах!». Все откровения свидетельствовали о Божьем определении: многим неизбежно предстояло защищать истину в узах.
Участники съезда составили письмо — Послание руководству ВСЕХБ, в котором указали на нарушения августовского соглашения 1945 года со стороны баптистов.
В другом письме, адресованном правительству СССР, раскрывались причины невозможности пребывания в одном союзе с баптистами и обосновывалась необходимость создания отдельного пятидесятнического союза, основанного на вероучении христиан веры евангельской. Выработали также рекомендательное решение для поместных пятидесятнических церквей: «С баптистами нам не по пути. Созрела необходимость быть отдельным союзом христиан веры евангельской, основанным на вероучении ХВЕ».
Участников съезда арестовали — кого на вокзале, а кого сразу по приезду домой.
ТЮРЬМА
Виктора Белых арестовали в Днепродзержинске. Ночью ему приснился офицер в капитанских погонах, спрашивающий: «Ну, что, выспался?» Все так и случилось. Утром Виктор едва успел надежно спрятать под шкафом документы о работе съезда.
Одновременно начались повальные аресты служителей пятидесятнических церквей. В Днепропетровской тюрьме Белых проповедовал Евангелие всем сокамерникам, впервые открыв для себя, сколько страданий и слез, изломанных и искалеченных судеб таится за колючей проволокой, железными дверями и ржавыми решетками. Он утешал лишенных свободы, удрученных, заблудших и невиновных, открывал им свет Божьей истины. Тогда же он начал писать стихи.
К удивлению заключенных, ко всем арестованным участникам христианского съезда приходили верующие и несли передачи. Незнакомая сестра во Христе принесла Виктору несколько отваренных в кожуре картофелин и кусочек хлеба. Он просил Господа благословить сестру, отдавшую ему, узнику, свое дневное пропитание.
Через месяц арестованных участников съезда привезли в Киевскую тюрьму по улице Короленко. Кто-то из охранников многозначительно пошутил: — Это самая длинная в Киеве улица. Если по ней пойдешь, то возвратишься не раньше, чем через 10 лет…
Виктора поместили в темную тюремную камеру без окон и освещения, длиной всего в полтора метра. Белых определял, что настал новый день, когда приносили воду и пищу. Спал, скрючившись на полу под узенькой, вделанной в стену, лавочкой. На этой лавочке можно было сидеть. Белых утешал себя, что страдает за Господа, вспоминал о страданиях Христа, верил, что Господь его укрепит, даст силы смириться и вынести все страдания. Через три дня Виктора перевели в более просторную камеру — длиной три метра. Тут было и подобие койки, на которой вместо сетки были приварены три металлических прута. По-видимому, на них когда-то клали доски. Еще через тринадцать дней перевели в общую камеру. Заключенные спали в одежде на полу при включенном освещении. Днем было очень жарко, ведь началось лето.
Самым результативным методом заставить допрашиваемых говорить правду или то, что нужно следователям, подписывать протоколы допросов, — было лишение сна. Многие подследственные не знали, что от очерняющих себя показаний, добытых во время следствия таким жестоким путем, можно отказаться.
До половины шестого утра сидел перед следователем на прикованном к полу табурете и Виктор Белых. Когда его возвращали в камеру, то для сна оставалось 30 минут. В последующие шестнадцать часов надзиратели внима- тельно наблюдали через «волчок» за каждым арестованным, и стоило лишь кому-то прислониться в изнеможении к стене, как раздавался громкий пугающий крик: «Не спать! Не прислоняться!» Ослушивающихся надзиратели били палкой по голове через дверцу «кормушки».
Лишением сна и скудным питанием людей доводили до истощения нервных и физических сил, чтобы следователям было легче выколачивать признания даже из невиновных. Это была изощренная пытка, которую большинство узников не выдерживало, принимая на себя и подтверждая все предъявленные им обвинения. Один обессилевший за двадцать дней лишения сна старик-сокамерник не выдержал и подписал протокол признания в том, что он будто бы ждал, когда империалисты США завоюют СССР, за что впоследствии и был осужден на десять лет лишения свободы.
К восьми годам лишения свободы был приговорен другой сокамерник Виктора, подписавший протокол признания в том, будто он, по наущению шпионов, написал советскому правительству письмо от имени безвинно страдающего народа: «Вы за бесценок продали Франции 500 тысяч тонн пшеницы, а у нас в Молдавии от голода вымирают целые села…».
Во время продолжительного изнурительного следствия Виктор Белых тревожился о братьях и сестрах из Обуховской церкви: во время ареста у него изъяли адрес, по которому собирались верующие, где и он также бывал. В постах и молитвах он просил: «Боже, защити моих любимых друзей! Не допусти, чтобы получилось так, будто я их предал!». Бог услышал его молитву. Следователь спросил Белых об этом адресе только через три месяца, да и то как-то вскользь.
Начались допросы. Вызывали Белых в десять часов вечера, а отпускали в пять часов утра. Следователь мучил бесконечными повторяющимися вопросами. Изможденный от скудной тюремной пищи и бессонницы Виктор на полчаса проваливался в сон, но в шесть часов утра его грубо будил надзиратель — с 6-и до 22-х часов спать в камерах никому не разрешали.
Виктора, как и всех остальных заключенных, надзиратели и следователи называли «врагами народа». Единственной отдушиной было то, что брошенным в тюрьму разрешали читать книги, конфискованные у таких же «врагов народа». Несмотря на то, что книги тюремщики предварительно просматривали, среди этой литературы попадались и книги духовного содержания.
Спустя некоторое время Виктора Белых и Ивана Левчука через ночь стал допрашивать один и тот же следователь. Появилась возможность поспать хотя бы через ночь.
Виктор никогда не бросался к окошку — «кормушке», чтобы схватить свою хлебную пайку, выдаваемую надзирателями, как это делали другие. Он брал ту, кото- рая оставалась последней, ниточкой резал хлеб на три части — на завтрак, обед и ужин. Вечером давали по ложке каши и по пять граммов сахара. Тогда Виктор делал себе бутерброд: намазывал жидкую кашу на черный хлеб и посыпал сверху сахаром. Ел, запивая кипятком.
Одновременно в ходе следствия Виктор сражался также с сатаной, пытавшемся посеять в душе молодого христианина сомнения в правдивости Библии. Эта духовная борьба, диспут с дьяволом о Духе Святом, о необходимости нести людям Евангельскую Весть, о положениях христианского учения также требовали больших сил. А они убывали. И тогда Виктор, ища поддержки у Бога, молился с постом.
И снова сон: истязающие его палачи, зловеще усмехаясь, самоуверенно обещали: «Пять пыток ты выдержал, но у нас есть еще пять, самых страшных. Их не выдерживает никто. Не выдержишь и ты. Еще пять пыток — и ты умрешь!». Потом ласковый голос объяснил другое: «Ты строишь мост на десяти сваях. Пять уже установлены, еще пять — и мост будет готов. А если отречешься, бросишь начатое дело — все будут смеяться над неудачником, успешно начавшим, но не сумевшим завершить строительство…». Бог дал силы Виктору Белых выдержать суровые испытания. Казалось, эти силы вливаются в него всякий раз, когда его вели на допрос через маленький внутренний тюремный дворик, и он старался всей грудью как можно глубже вдыхать свежий, напоенный ароматом цветущих киевских каштанов воздух.
И он выстоял. Палачам не удалось сломить его дух, его волю. С помощью Господа он превозмог себя и победил. Виктор не признавался следователям ни в чем, не называл имен братьев и сестер. Когда ему дали ознакомиться с протоколами допросов епископа А.И. Бидаша, он понял, что может отныне повторять то, что говорил Афанасий Иванович.
Виктору было показано видение: он идет летней дорогой среди зеленых полей с такими же заключенными, как и сам, но вдруг эта дорога переходит в зимнюю — ледяную, которая среди снежных сугробов уходит все дальше и дальше на север. Сопровождали заключенных охранники в теплых шапках и полушубках.
Тюремщики не сообщили Виктору, что в Золотоноше умер его отец. Виктор видел в сновидении свою мать: приснилось, что она вышивает украинский рушник, слезы льются ручьями из ее глаз, превращаясь в нити, которые под материнскими руками складываются в буквы, а затем — в слова: «Мать в мольбе перед Всевышним».
В камере с Виктором сидели еще пять подследственных по разным делам. Белых проповедовал им, возвещая истину о Сыне Божьем, учил их молиться и сам молился вместе с ними.
Через полгода следствие было завершено. Верующих следователи подводили под «двухсотую» статью. Все это время их держали в разных камерах, а теперь собрали в одну, разрешили свидания с родными. Виктор был очень рад увидеть мать, но радость сменила печаль, когда он узнал о смерти отца. Мать оставила деньги одной из киевских сестер, чтобы она носила передачи Виктору.
Очень помогал заключенным и брат по вере Петр Губанов. В свое время он отбывал срок за отказ от оружия, и дал обет Господу, что, если Господь освободит его раньше других, то он будет служить узникам за веру. Господь все устроил так, что брата Губанова выпустили из тюрьмы на три года раньше предусмотренного срока. Вскоре об узниках за истину Божью узнали братья и сестры Киевской и Обуховской поместных церквей. Они регулярно приносили еду, снабжали узников теплой одеждой и обувью, потому что Бог через откровение подтвердил, что им предстоит путь на Крайний Север России.
Процедуры суда в обычном понимании не было. Узники узнали, что они заочно осуждены особым совеща- нием Министерства госбезопасности СССР в Москве, т. е. без их присутствия. Для объявления приговоров вызывали по одному. Виктора Белых приговорили к восьми годам лишения свободы.
ДОЛГИЙ ПУТЬ В ВОРКУТУ
Виктора и осужденных вместе с ним братьев привезли на Киевский железнодорожный вокзал для погрузки в зарешеченный «вагонзак». Неожиданно сквозь густую цепь конвоиров он увидел пришедших попрощаться друзей и жен двух братьев из Днепродзержинска. Сестры стояли ближе всех. Белых громко позвал садившихся в вагон под дулами автоматов братьев:
— Яша! Коля! Оглянитесь — вас хотят увидеть ваши жены!
Братья услышали и стали озираться. Над вокзалом взметнулись их отчаянные призывы:
— Вера! Мотя!..
Конвоиры поспешно затолкали осужденных в тамбур. Жены зарыдали. Слезы сострадания выступили и на глазах Виктора. Этот прощальный крик, потрясший его до глубины души, навсегда остался в его памяти…
Трудным и долгим был путь в Воркуту — с множеством длительных остановок на железнодорожных станциях, заточением в пересыльных тюрьмах.
В Кировской пересыльной тюрьме Виктор Белых неожиданно получил крепкую духовную поддержку. Оказавшийся с ним в одной камере пожилой брат поддержал его самым простым и потрясающим искренней любовью способом: он отрезал часть своей хлебной дневной тюремной пайки и трогательно протянул ее юноше как награду за стойкость и готовность страдать за истину Иисуса Христа:
— Ешь, ты молод, тебе есть хочется больше, чем мне. Им было приятно вместе молиться и общаться друг с другом, и стало грустно, когда их разлучили…
В другой, набитой невольниками, камере Виктор обратил внимание на узника, сидевшего на нижних нарах возле двери. Этот мужчина отличался от остальных заключенных внутренним достоинством и спокойствием.
— Ты — верующий? — спросил его Белых, узнав, что сокамерник осужден по пресловутой 58-й статье за антисоветскую деятельность (статьи «За веру христианскую» в Уголовном кодексе СССР не было).
Новый знакомый поведал, что он из баптистов, что его судили вместе с пресвитером и еще одним братом за то, что они были крещены Духом Святым, молились на иных языках и призывали к этому других верующих:
— Пресвитера нашего приговорили к расстрелу, а нам дали по десять лет лагерей. Мой друг в предоставленном ему последнем слове попросил, чтобы судьи поменяли приговор и, вместо пресвитера, у которого было пятеро детей, приговорили к расстрелу его, еще неженатого. К расстрелу приговорили их обоих. А я еду отбывать свои десять лет на Север…
Как ни тяжело было думать об отбывании долгого срока, осужденные с облегчением вздохнули, когда прибыли к месту заключения.
Осмотревшись на месте, Виктор Белых вспомнил показанное ему в Киевской тюрьме видение и сказал соузникам:
— Не здесь мы будем отбывать свой срок.
И, действительно, на следующий день их перевели в другой лагерь — для заключенных, осужденных по политическим мотивам, т. е. для тех, кого правительство СССР считало врагами Советской власти и социалистического государства.
— А вот это уже определенное Богом место, — сказал Белых. — Здесь мы будем ждать белых лошадей, на которых въезжают в города победители.
Встречали новоприбывших очень «вкусной» пищей — сваренным неочищенным овсом. Братьев рассортировали по лагерям. От «местных» заключенных, как в шутку называли себя те, кто уже отсидел за колючей проволокой не один год, Виктор узнал, что в шахтах «Интауголь» на государство бесплатно трудятся пятьдесят тысяч заключенных. Это была малая часть громадного ГУЛАГа, где одновременно на «светлое коммунистическое будущее», выбиваясь из последних сил и поддерживая свое существование постной баландой, тяжело «пахали» семнадцать миллионов каторжников.
Вначале Виктор Белых попал на строительство, где прорабом работал Войцех Яблонский, уже отсидевший за веру десять лет, а теперь отбывающий вторую «десятку». У него была Библия. Он взял брата Виктора на должность ночного сторожа. Войцех Николаевич устроил работать, к радости Виктора Белых, того старичка, который делился с ним своей пайкой, братьев Серафима Марина и Степана Яшника. Теперь у них была возможность вместе читать Библию, молиться, общаться…
У Степана Федоровича в Днепродзержинске остались жена, две дочери и четыре сына. Он часто доставал свою семейную фотографию и говорил: «Ну, поехал домой!», — и вспоминал своих близких. Оставшись без кормильца, его шестеро детей голодали. Жена сообщила Степану, что трое из его сыновей умерли от недоедания и болезней. Степан Федорович очень горевал об утрате. Через какое-то время в посылке от жены он обнаружил клубок черных ниток. Он подержал его в руке и отложил в сторону. Затем опять потянулся к нему, размотал нитки и нашел записочку: «Похоронила четвертого сына»… Степан Федорович горько заплакал. Братья помогли ему снести и этот удар.
Брат Войцех рассказал Виктору, что на Крайнем Севере солнце пасхального дня восходит не так, как обычно. Белых с волнением ожидал рассвета, чтобы увидеть это чудо. И вот заалела зоря, выплыл из-за горизонта малиновый диск, а на его фоне — золотая чаша, как награда тому, кто ожидает. Ведь Христос воскрес для будущего! Бог вновь открыл, что Он пребывает с нами везде, даже тут, на Крайнем Севере.
Из книги Н. Усач и В. Трофименко «Водимые Духом Святым». Продолжение следует